«99 франков»

99 francs
Франция, 2007
Режиссер Ян Кунен
В ролях Жан Дюжарден, Жослин Куиврен, Патрик Милль, Вахина Джоканте, Элиза Товати

Допустим, вы не читали «99 франков» Фредерика Бегбедера, просто знаете, что это какой-то французский роман о рекламе и кокаине, а Бегбедер — какой-то модный писатель, любящий Россию и кокаин. Как раз недавно его за одну из этих любовей и арестовали — он снюхивал дорожку с капота собственной машины. Лучшей рекламы для фильма «99 франков» и представить себе невозможно — ну и, допустим, решаете вы пойти в кино. А там — трах, бах, обдолбанный рекламщик Октав Паранго в позе Христа падает с небоскреба, потом придумывает идиотский рекламный ролик для невкусного йогурта, потом влюбляется, по собственной дурости расстается с любимой, потом едет на съемки идиотского рекламного ролика про невкусный йогурт, потом жрет таблетки, улетает, кого-то убивает, трах, бах, падает с небоскреба.

В общем, это окажется забавное кино, сделанное в бодром клиповом стиле и утверждающее, что реклама — дерьмо, ничто не вечно, все покупается и продается, но иногда хочется послать всех нах и сделать свою маленькую революцию. Достойный вывод, весело и вкусно. Когда пойдут титры, вы, скорее всего, броситесь на улицу, и не станете задумываться, почему некоторые сюжетные ходы фильма пришли в тупик, что за неприятный мужик играл стюардессу и какой все-таки рекламный ролик получился у героя.

Но, допустим, вы читали «99 франков», прониклись циничным романтизмом автора, а его накокаиненный сарказм заставил вас задуматься о рекламном тоталитаризме, войне, революции, любви и смерти. И вы пошли в кино, надеясь, что Ян Кунен, автор бешеного «Добермана», да еще в соавторстве с Фредериком Бегбедером, сделает что-то выдающееся — что-то резкое, саркастичное, что-то о любви и смерти. Фильм окажется совсем не таким, как книжка: философии меньше, мельтешения больше, трах, бах, цитата из «Матрицы» сменяется цитатой из Вонга Кар-Вая, дальше идет Стэнли Кубрик, потом разворот модного журнала, потом кровавый мультик (кто-нибудь, позовите Тарантино!), потом титры — но вы же понимаете, что на титрах такое кино закончиться не может, поэтому даже и не думаете вставать. После первых титров предлагается альтернативный финал — мелкая революция, жизнь на необитаемом острове, райское наслаждение, предсказуемая горькая ухмылка, еще одни титры. В общем, это окажется забавное кино, сделанное в бодром постмодернистском стиле, наполненное скрытыми цитатами и фигами в кармане, утверждающее, что реклама проникла в нашу плоть, и сами мы — продукты, и даже революция делается по правилам рекламы, и даже рай у нас отфотошоплен. Когда пойдут титры, вы, скорее всего, включите звук у своего «Верту» (старой «Нокии») и, загребая московскую грязь своими «Маноло Бланик» («Экко»), медленно направитесь к своему «Лексусу» (ближайшему метро), размышляя о том, что Кубрик все-таки очень хороший режиссер.

Но, допустим, вы не ушли и после этих финальных титров. И вот тогда вы увидели настоящее кино «99 франков» — кино о самой сути рекламы, которая очень проста — так же проста, как жизнь, смерть и любовь.

Октава Паранго играет Жан Дюжарден, похожий на Фредерика Бегбедера, как реклама из «99 франков» — на настоящую рекламу, то есть очень, очень похожий. В самом начале фильма есть блестящий эпизод: Октав с трудом поднимается после бурной ночи, отпихивает какого-то голого мужика, идет в ванную, перешагивая через разнополых граждан, забывшихся тяжким сном. В ванной он смотрит в зеркало… и видит там Фредерика Бегбедера. В ужасе застывает, трогает свое лицо (зазеркальный Бегбедер делает то же самое) — и блюет. Бегбедер все-таки сила.

За время, прошедшее с момента написания «99 франков» — одного из самых важных романов прошедшего десятилетия, — Франция перешла на евро, а тысячи креативных директоров написали книжки, стали главами фирм и поменяли своих драг-дилеров. Но главное — за это время успел умереть постмодернизм. И вот за этой смертью мы и наблюдаем на протяжении всего фильма. Киноцитаты уже не воспринимаются как культурный код, они здесь не ради глубины, они просто — часть культурного шума, вроде рекламных слоганов. В «революционном» рекламном ролике, созданном Октавом Паранго, нет ничего революционного и даже интересного. А Бегбедер со своим полуподростковым эпатажем дожил до времен, когда кокаин на капоте — не бодрый вызов обществу, а просто кокаин на капоте. Старомодно и глупо.

И это делает фильм совсем пронзительным и страшным. Это не Октав Паранго падает с небоскреба, это постмодернизм убивает себя об асфальт. Авторы называют свой фильм «йогуртовым «Бойцовским клубом» — но нет, сегодня «Бойцовский клуб», похоже, невозможен. Лет восемь назад и подтекст был жирнее, и шизофрения радикальнее, и кокаин чище.